НА ДАЧУ ПОРАНЬШЕ

 

Утро радует ночной своей прохладой,

Вон асфальт еще не высох и сырой,

Свежесть бьет в ноздрю мою усладой,

По причалу я иду совсем босой.

 

А на левом берегу встает вон солнце,

Поползло все в розовом огне,

А я шлепаю по лужам, вот и «Лотос»,

Как прекрасно встретить вновь рассвет наедине!

 

Город спит, гостиница вся в дреме,

Тишина, лишь чайки чуть кричат,

Как люблю бродить я в нежной той истоме!

Не спеши всходить, дай пять минут мне помечтать!

 

Вот привычка — выходной я начинаю рано,

Дорога минута, каждый час,

Мы уже на рынке, и харчей навалом,

На Татар-базаре суетятся и сейчас.

 

Шесть утра, а мы с семьей шуруем

На Кизань, на речку, отдохнуть,

Нет еще жары, в прохладе там танцуем,

Вот рулю, мечтаю — в волны окунусь.

 

Проскочили, Камызняк в хвосте маячит,

Пять минут паром — и Уваринский тот причал,

На краю Успеха дом — так это дача нам сияет,

Лишь бы только «Запорожец» наш не подкачал.

 

Ой, Кизань, и эти милые просторы,

Детство, юность, все штаны я здесь протер!

Ой какая там рыбалка и любимые закаты,

А уха, уха тут — воля и простор!

 

 

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

 

Давят горло демоны шальные,

На раскатах в шторм попали, нас несет,

Ой, накроет той волной! Глаза чужие,

Смотрят, пялятся, вот мутит, меня рвет.

 

Ох, накрыла прямо с головою,

Без того черным-черно,

Мокрые до нитки, а он рвется за душою,

Мы, как та тростинка, нас мотает, рвет и рвет.

 

Небо, словно бездна, разорвалось,

Ураганом тучи гонит над водой,

Я молюсь за жизнь. Ну сколько нам осталось?

Вот опять волна несется надо мной.

 

Лодка вся в воде, мы судорожно черпаем,

Вспомнил маму, грешника-отца,

Нас несет, но мы не унываем,

Боремся за жизнь и будем драться до конца.

 

Что творится — бьет в лицо волною,

Нас мотает — вот гляди перевернет,

Зубы аж скрипят, но кто-то тянет за собою,

Весь изранен, но меня все бьет, и бьет, и бьет.

 

Друг упал, и силы оставляют,

Голову рассек, и кровь ручьем течет,

Ой, держись, мой милый, мысли улетают!

Дай закрою телом, волной рану бьет.

 

Руки непослушные трясутся,

Бинт роняю, поднимаю и опять кручу,

Ну а волны продолжают, бьют и все несутся,

Чувствую — сбивает, и на друга я лечу.

 

Нет, стоять сил больше не хватает,

Друга я прижал, уперся в борт, лежу на дне,

Только лодку нашу так все и мотает,

Потерял сознанье, словно в забытьи.

 

Вот очнулся — темень в глаза давит,

Не пойму, но ветер стих, волна бьет в борт,

Рядом друг лежит, слегка ворочается, стонет,

Не могу врубиться, жив я или мертв?

 

Слава Богу, в Казахстане оказались,

Но меня вот до сих пор еще трясет,

Но живые мы, живые мы остались,

Милый Каспий, ну насколько ты суров!

 

 

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО

 

Вот на озере и лебеди уснули,

Лишь один все кружится, грустит,

В красках осени печальной чуть всплакнули,

Расставаться скоро — вот он и не спит.

 

Вечереет, сумерки спустились,

И закат в багрянце весь горит,

По озерной глади устремились,

Только лебедь в тех лучах один блестит.

 

Он, как розовый фламинго, уплывает,

Провожая летнюю жару,

В августовской он прохладе засыпает

И мечтает все поймать свою волну.

 

Вот и берег понемногу утихает,

В ресторане лишь тарелками стучат,

И тихонечко вон музыка летает,

Круг поет, внутри бокалами звенят.

 

Ой как скрипка мое сердце разрывает!

Я, как белый лебедь, тоже загрустил,

По любви к своей девчонке все страдает,

Что мороз по коже проскочил.

 

От шампанского в глазах и так искрится,

На закате все пылает и горит,

Мы с друзьями отдыхаем, веселимся,

И душа, душа моя летит.

 

А на пристани гудят нам теплоходы,

Долетает легкий шум и смех,

Мы балдеем, наслаждаясь от природы,

Скоро осень — будет слякоть, будет снег...

 

Ну а в ресторане снова крутят Круга,

Как же струны задевает он, поет!

И пускай с утра ворчит супруга,

Мы гуляем, дым столбом, гудит народ.

 

Нас торопят — ресторан уже свернули,

Мы теперь пойдем с шампанским на причал,

Темнота хоть глаз коли, лишь звездочки блеснули,

Вон луна зажглась, но пыл наш не пропал.

 

А волна по пристани мочалит,

Чуть искрится, убегает шустро вдаль,

Чуть свежо, но голову кружит мою, качает,

Мысли путаются, и слегка печаль.

 

Жаль, что годы, годы уплывают,

А девчонки повзрослели и скрипят,

Ну а я, как белый лебедь, век летаю,

И в душе кипит, и страсти там бурлят.

 

 

НОСТАЛЬГИЯ

 

Волга милая, как, нежная, ласкает,

А волна бежит куда-то вдаль,

Годы улетают, а она так и качает,

Так смывает и уносит времени печаль.

 

Как люблю спуститься я от Волгограда

Вниз по нашей матушке-реке!

Видно, ностальгия — это как любовь к закатам,

Вот здесь и душа поет на голубой волне.

 

Вон Никольское, и раки там большие,

Черный Яр — арбузы, словно мед,

Вот Кабаний остров и луга, луга сплошные,

И сомы на Ахтубе, как слон.

 

На «Ракете» с матушкой катались,

Детство, детство, и глазища по рублю,

Помидоры, словно сахар, в памяти остались,

Как я на «Ракете» прокатиться заново хочу!

 

Мамы нет, лишь память сердце гложет,

Благодарен ей за Волгу, за любовь,

Кто любовь к природе воспитать так сможет?

Как вода ласкает, будоражит мою кровь!

 

Вот плыву — лишь хаты все мелькают,

Тополя в Никольском устремились ввысь,

Вон крутой обрыв, и ласточки летают,

Здесь казахи и калмыки с русскими сжились.

 

Волга-мать, она объединяет,

Что делить, коль все во власти той реки,

Она кормит нас, хранит, оберегает,

Матушка, дай счастья нам, любви!

Сколько горя и страданий! Все уплыло.

И в войну, и в голод нас спасла,

Да разбогатеть не дала, вот стихия,

Но зато всю горечь слез ты унесла.

 

Как коснусь воды, так маму вспоминаю,

И слеза невольно в воду упадет,

Жизнь несется и несется по своим ухабам,

Только слезы мои горькие река опять несет.

 

Память, память, ну не будь же так сурова,

Дай немного слабины, хоть сердце отпусти!

Ох, судьба, зачем ты так жестока?

Пожалей, дай мне по жизни слабины.

 

 

ПРОЖОРЛИВЫЙ ЖЕРЕХ

 

Чайки крутят, крутят все над ямой,

Так и ловят битого малька,

Видно, жерех прет в трубу, идет каналом,

Вот ловить кого — раздолье, красота!

 

Вверх взлетают чайки, а то резко в воду,

От азарта крик летит кругом,

Жерех бьет малька — голодный в эту пору,

После нереста все мысли об одном.

 

А вода, она бурлит и закипает,

Всплески слева, справа по волнам,

Жереха там столько, что блесна летает,

Не дает упасть, клюет и тут и там.

 

Он с остервенением готов и подавиться,

Прет тараном, бьет и бьет малька,

Жор идет, нет времени повеселиться,

Ловим жереха, отводим душу мы пока.

 

Спиннинги трещат, катушки задымились,

Ровно час — и лодка уж полна,

Ломит кости, и приятная усталость появилась,

Вот уж в удовольствие размяли мы бока!

 

Хочешь покрупнее, так возьми поглубже,

Средний сам с поверхности берет,

Ну а чайки так и кружат, кружат,

Нет сомненья — будет то что надо клев.

 

Солнце припекает, лодочку качает,

Обловился, просто так лежу,

Мысли крутятся, душа моя летает,

Как прекрасно! Я от удовольствия плыву!

 

 

ОХОТА В НИЗАХ

 

Вот сентябрь принес свою прохладу,

Слава Богу, вечерами можно хоть дышать,

Это все за летнюю жару отдушина в награду,

Иногда и дождик сикает, ну что нам унывать!

 

От арбузов уже булькает в желудке,

Вот с неделю отпуск, и подсел я на сома,

Жарим плес, и помидоры ем без соли,

И мечтаю об икорке, остальное — ерунда.

 

А на Лимане все как в ресторане,

Хочешь водочки, так будет в камышах,

Лишь потом дурман и голова в угаре,

Да и можно вечером уснуть при комарах.

 

Это, как Освенцим, только на раскатах,

Как любая прихоть — только вот плати,

Ох, охота, братцы, на речных закатах!

Утки валом прут — давай, братва, пали!

 

Нет, уж лучше на шампанское подсяду,

Пусть искрится и горит в моих глазах,

Ну зато я не просплю, дождусь и тягу,

А потом пали хоть в камышах.

 

Волга кормит, поит и качает,

«Бригантина» мягко стелет мне постель,

Генератор только надоел, все тарахтит, болтает,

В голове уже гудит, но я привык. Вот карусель!

 

Ну зато вот воздух, воздух обалденный,

И закат горит, такой я не видал,

Да и разговор с друзьями, ой, душевный!

Только бы мотор не подкачал.

 

 

ОХОТА НА ГУСЯ

 

Ой, проснулся рано — крик встревожил!

Пять утра, и солнышко встает,

Это чайки разыгрались, мир весь ожил,

Сон пропал — заря в багрянце вон ползет.

 

Мы у Марфино на «Бригантине» швартанулись,

Рядом дремлет перегревшийся паром,

На бугре село, но петухи одни очнулись,

Выходной угар народу снится за столом.

 

Ну а я, как жаворонок звонкий,

Раньше всех зашлепал на корме,

Не могу здесь спать, да воздух слишком свежий,

Будоражит кровь, и сам я на крыле.

 

Как люблю в тиши на волны заглядеться,

Все смотреть и убегать за ними вдаль!

Как прекрасно этой негой надышаться,

А они спешат, несут мою печаль!

 

Крик родной летает и летает,

В синем небе вон и ласточки свистят,

И река очнулась — колыбель качает,

Просыпается округа новый день встречать.

 

Дружная команда вся зашевелилась,

Нам в низа спускаться, надо уже плыть,

Да яичница всем жарится на завтрак,

Кофе черный — надо бы себя с утра взбодрить.

 

Вот за мной Маркелов потянулся,

Мы уж за столом тарелками стучим,

Воздух свежий, запах кофе, как тут не очнуться!

На охоту на гуся спешим.

 

Костя чуть ворчит, немного недоволен,

Говорит проспали, надо раньше плыть,

Эй, дружище, отдыхай, дыши свободней!

Сколько можно все под нос себе бубнить?

 

Вот они раскаты — солнце за полуднем,

Будет и вечерка — только поспевай,

Мы уже с друзьями на косе зеваем,

Утку чуть стреляем — только заряжай.

 

Ой, вон крик знакомый, руки лишь трясутся,

Гусь над нами тянет, вот гляди собьет,

Выстрелы грохочут, гуси вдаль несутся,

Тяга, эх, на славу — гусь все прет и прет!

 

А закат прелестный — мир такой чудесный,

И друзья довольны — счастье через край!

Волны нас качают, в детство уплываем,

Вот мы и попали в наш любимый рай.

 

 

С МАРКЕЛОВЫМ ПЕРЕД ОХОТОЙ

 

Милый друг, как на душе тоскливо,

С Волгограда гонит вновь пургу!

Приезжай, а то уж очень мне паршиво,

Нагоняют ветры к нам тоску.

 

Вот февраль, морозы прискакали,

Лишь ветра поземку все несут,

Да и с севера к нам тучи понагнали,

Мрась по Волге, снег опять метут.

 

Ледоход вон скоро, вновь река проснется,

Треск летит, ломает толстый лед,

После спячки зимней все кругом очнется,

А вода уже бурлит и ускоряет ход.

 

Но округа вся еще в оцепененье,

По степи гоняют ветры холода,

Волки воют по ночам, одно волненье,

Режут всю скотину — вот беда!

 

Друг сердечный, приезжай же поскорее,

На охоте душу вместе отведем,

Без Маркелова тоскливо — вот мученье!

Так бы быстро сообразили мы вдвоем.

 

Ну а серые, так просто озверели,

Под Никольским полоснули лошадей,

А людей загнали в церковь у деревни,

Страх совсем уж потеряли, кружат у дверей.

 

К выходным народ весь собираем,

Вон охотники с собаками снуют,

Костя, жду тебя, давай скорей поедем,

Будет бойня, мы дадим врагам салют.

 

 

БОЛОТНАЯ КРАСАВИЦА

 

Пучеглазая красавица расселась,

Греется на солнышке одна,

Вот балдеет так, что разоспалась,

Думает — ее не видно возле лопуха.

 

Обожралась — даже комаров не беспокоит,

Почти на нос вон один ей сел,

Сладкий сон ее все морит,

Ой, вспотела, — нос и тот вон заблестел!

 

Расплылась на камне, как комочек грязи,

Если не всмотреться, можно наступить,

Эх вы, земляные, водяные твари,

Сколько вас по свету разбрелось!

 

Ба, вдобавок ты еще плюешься,

Да слюна как будто клей «Момент»,

Так что не таращся, ой, добьешься,

Обхаркает ноги до колен!

 

Рядышком соседка как воркует,

Вот надула щеки и шумит,

Эх, расквакалась, красавица, токует,

Так гляди и соловья перекричит!

 

От азарта, дурочки, ослепли,

Нюх куда-то в пятки убежал,

Цапли серые тут рядышком бродили,

Клювом тюк — и жабы след пропал.

 

 

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА

 

Слегка туман разлегся по затону,

И лишь макушки от аира вон торчат,

Заря встает, рассвет стремится по кордону,

Лишь только кваквы сердятся, молчат.

 

А мой куласик вон по зеркалу кочует,

Того гляди как парусник взлетит,

А берега все в золоте ночуют,

Аир цветет, он, желтый, весь горит.

 

Туман прогнало, хлябь бежит от волногона,

Меня слегка колбасит, в берег бьет бурун,

Куласик хлюпает, сопливет по затону,

А кышкалдаки шлепают, бегут.

 

Чуть ближе к камышу как по ушам все барабанит,

Летят чирки, а свист таранит синеву,

Они свистят, кричат и хулиганят,

Затон проснулся, я ложусь на мягкую волну.

 

Тростник трещит и зеленуху поднимает,

Вся лодка от мошки, как ночью фонари,

Ой, благо волногон легонько обдувает,

А вот и кряква раскудахталась, парит.

 

Поднялись селезни и с шумом налетают,

Гремят заряды, дробь сечет волну,

Вон по корме моей легонько лупит, догоняет,

Подранок падает и убегает в глубину.

 

В багрянце розовом восток весь утопает,

По гребешкам вот побежали первые лучи,

А мой куласик все качает и качает,

О как прекрасно стать лучом той утренней зари!

 

Гори, гори, восход прелестный,

Гори, гори, дай мне взлететь,

Раскрой просторы, мир чудесный,

О как хочу с тобой лететь!

 

 

ВЕТЕР, ВЕТЕР...

 

Ветер, ветер гонит тучи,

Давят, давят нас к земле,

Носит, носит — нет уж мочи,

Сердце, сердце уж в тоске.

 

Буря, буря вот несется,

Рвется, рвется за окном,

Гонит, гонит — ох, неймется!

Дождик, дождик вон кругом.

 

Вымок, вымок я до нитки,

Мокрый, мокрый вот лечу,

Город, город мой холодный,

Быстро, быстро в дом хочу.

 

Морось, морось, ветер сильный,

Грохот, грохот, я упал,

Стынет, стынет нос, уж синий,

Скачет, скачет кот, с испугу поскакал.

 

Брызжет, брызжет кровь с коленки,

Лихо, лихо вот бежал,

Лучше, лучше б спал у Ленки,

Пиво, пиво — жор напал.

 

Учит, учит жизнь полвека,

Пусто, пусто в голове,

Корчит, корчит — всем потеха,

Водка, водка лишь везде.

 

Утром, утром все в порядке,

Галстук, галстук на грудях,

Целый, целый день в разрядке,

Вечер, вечер — на бровях.

 

 

 

БАСКУНЧАК

 

На Большом Богдо ветра не утихают,

Все несет ковыль прошедших тяжких лет,

Вот лишь только Баскунчак внизу лежит и засыпает,

Соль сковала горло, руки, продыху аж нет.

 

Баскунчак, о сколько слез собрал со всей России!

Сколько тысяч лет, все Волга вниз несла!

Горечь, горечь бед несите, воды вековые,

Слезы матерей там собрала, а здесь их отдала.

 

Дай водой твоей умыться, — обжигает,

Посидеть немного, — вот мечтаю о былом,

Память бредит, я тоже плачу, и слеза стекает,

Грешен я, о, братцы, много лет! Ну что ж!

 

Баскунчак качает — детство вспоминаю,

Вижу отчий дом, вон и семья моя,

Ну а я реву, реву и слезы градом все роняю,

Тяжела судьба, но память бьет и бьет меня.

 

На Богдо опять ветра меня срывают,

Слезы высохли, но соль немного жжет,

Ну а я еще морщинок снова добавляю

К тем годам, что память все несет.

 

Ой, судьба, судьба, — соленая стихия,

Дно морское прошлых лет!

Вот история веков и вечная гордыня,

Ну зато проказе да и наговорам места нет.

 

 

 

ИЮЛЬСКИЙ ВОЗДУХ

 

Июльский воздух голову дурманит,

Лечу опять в низовья по волнам,

Как там меня пьянит и за собою манит

Цветущий лотос по своим полям!

 

Волна качает — я дрейфую на раскатах,

Палящий зной — спасает лишь вода,

Уже с неделю я кайфую на закатах,

Вода горит, сверкает, словно бирюза.

 

Вон белохвостый небо разрезает,

Он самый крупный, гордый средь орлов,

Он вольный, вольный, и поэтому летает,

И он хозяин тех прибрежных берегов.

 

Как я завидую тому, что не летаю,

Тогда бы лотос был бы весь моим,

А так вот на «Вихре» я до сих пор гоняю,

Гоняю, все гоняю и ловлю свои мечты.

 

Я утопаю в розовом тумане,

Цветущий лотос лезет мне в лицо,

А я дрейфую и дрейфую на «Карае»,

И аромат пьянит — не надо и вино.

 

Июльский теплый воздух как меня ласкает,

Волна качает и легонько бьет о борт,

Здесь так свободно, и никто не докучает,

И я парю, парю, летаю, как орел.

 

 

 

КАШТАН В ЦВЕТУ

 

Каштан в цвету над Волгою склонился,

Качает ветвями, ласкает бирюзу,

О как цветет он, словно пеленой укрылся!

А я опять лечу в ту синеву.

 

Любимый город тихо засыпает,

А на причале музыка гремит,

И звон бокалов, как романс играет,

Душа поет, поет и не болит.

 

А на семнадцатой цыгане веселятся,

Подол летит, как лебедя крыло,

А скрипка стонет — можно потеряться,

В цыганских юбках плавать тяжело.

 

Закат багрянец растерял за горизонтом,

Каштаны в сумерках, как черная дыра,

И вновь судьба моя меня уносит,

Уносит вдаль, на Волгу, как всегда.

 

Каштан цветет и аромат летает,

Своей усладой мою голову кружит,

Ой как романс, романс звучит, играет!

Плывет земля, как волны, вдаль и мглу.

 

Я пропадаю, мама, пропадаю,

Прости, что грешник, и опять меня несет,

Но в аромате от каштанов с детства я летаю,

И вновь земля все из-под ног моих плывет.

 

А волны так же все качают и качают,

Как колыбель, душа моя плывет,

Опять весна, а мой каштан все расцветает,

И вновь душа поет романс, романс поет.

 

 

 

КОМАРЫ

 

Комары погрязли в беспределе,

Разошлись, что кровь ручьем течет,

Озверели, твари, в самом деле —

Днем бросаются, что гул стоит и рев.

 

Поразительно, и тварь то мелковата,

Ты в очках попробуй разгляди,

Да, но кровушку сосут так больновато,

Ночь без сна, и под глазами фонари.

 

Вон все тело и лицо покрыто волдырями,

Нос, как после Пасхи, даже посинел,

Мажешь «Звездочкой» — так умываешься слезами.

Ой, а сон, как смерть, — весь побелел!

 

Вот какая пакость мирозданья,

Жалит все, что можно, только не грызет,

Действует как дьявол, мерзкое созданье,

Нервы на пределе, пылесос сосет.

 

Так воюешь ночью — потолок уж в пятнах,

А летит, как боинг, уши затыкай,

Просверлил отверстие даже в моих пятках,

Ну а там с рассветом хочешь — засыпай.

 

 

 

ХОЛОДНАЯ ОСЕНЬ

 

Осень брызнула на ивы золотишко,

И сентябрь прохладой радует меня,

Правда, птиц почти уже не слышно,

Да и дождик барабанит вон, звеня.

 

Не люблю я терпкий запах тот печальный,

Берега когда купаются в листве,

А душа моя поет тот звон прощальный,

Колокольный звон несется в вышине.

 

Он меня уносит за собою,

С той листвой плыву куда-то вдаль,

И мне грустно, очень грустно той порою,

Ты ушла в ту осень, и осталась лишь печаль.

 

Ты ушла, оставив только шлепки,

Лучше бы в песке их утопить,

А то в память врезались иголки,

Надо ж прямо в сердце угодить!

 

Ой, как глубока, остра заноза,

Того гляди и сердце разорвет!

Та цыганка пролетела, как угроза,

Легкой жизни кончился рассвет.

 

Как ушла, так бури налетели,

Видно, ведьма в том обличии была,

Ад кромешный, и средь бела дня метели,

А потом холодная сплошная мгла.

 

Вот с тех пор та осень и бушует,

Злится, рвет и мечет от себя,

Так в начале в золотом обличив красует,

А потом сплошная темнота.

 

 

СНЕЖИНКИ

 

Белые снежинки закружились,

В своем танце, нежные, летят,

Как же ласково они ложились,

В лучах солнца, яркие, горят!

 

Легкий ветерок их манит,

Все уводит дальше за собой,

Мягкую постель им стелет,

Покрывает землю белой пеленой.

 

Как красиво падают снежинки!

Лес весь утопает в тишине,

Они легкие, как невесомые пушинки,

Кружатся, танцуют в вышине.

 

Ели ветви все для них склонили,

Ловят озорных — поймать хотят,

А они и сами, развалившись,

На ветру качаются, парят.

 

Ох, снежинки, маленькие льдинки,

С первым снегом прилетели в край родной!

Как прекрасны ваши легкие пушинки,

Будет нам теплей холодною зимой!

 

 

 

НА ДВОРЕ ОСЕННЯЯ ПОРА...

 

Барабанит дождик по окошкам,

На дворе осенняя пора.

Вот и ветер мчится по макушкам,

Вот ушла та знойная жара.

 

Все деревья утонули в слезах,

По траве листва уже плывет,

Потянулись миражи и грезы,

И вода печаль мою несет.

 

Да еще туманы потянулись,

Почти сутки нависает мгла,

Видно, ведьмы от дождя проснулись,

Все колдуют, нагоняя холода.

 

Мужики со скуки разгулялись,

Хлещут самогонку из ведра,

Да соседи наши разругались, —

По спине моей прошлась ветла.

 

Налетают ветры с ураганом,

Забадяжили нам кутерьму,

Словно леший с братом ураганом,

Всю деревню держат за узду.

 

И на улицу уже не выйти,

Если только плаванье сдавать.

Да и лезут в голову капризы,

Как теперь от них мне убежать?

 

 

 

ТЫ СТОИШЬ, ПЕЧАЛЬНЫЙ, У ОБРЫВА...

 

Ты стоишь печальный у обрыва,

Ветер рвет кудрявую листву,

А напротив горько плачет ива —

Она злится на разбитую судьбу.

 

А могучий дуб раскинул ветви,

Он шумит уж несколько веков,

С виду вроде бы он даже ветхий,

Но могучий он и вековой.

 

Вот и ива в третьем поколенье,

Всех родных ее оберегал,

А молоденькой дарил веселье,

На руках он, нежную, качал.

 

А теперь стоит, накрыв листвою,

Но грустит лишь только о былом,

Он ласкает ее теплою душою,

Не жалея больше ни о чем.

 

Он от ветров, ураганов защищает,

Все невзгоды принимая на себя,

Весь изранен, кровью истекает,

Но тебя хранит, мое дитя.

 

Уже ветви бурей обломало,

Злые вепри корни посекли,

Да и стужа зверская достала,

Как родных детей своих спасти?

 

Но он выстоял, остался гордый,

Хоть изранен, всё-таки живой,

Украшает он обрыв высокий,

Своих ивушек ласкает доброю душой.